Не далее как вчера... пардон, позавчера уже, мне сказали чудесную и древнюю фразу. "Всем помочь нельзя". Мимо скольких бед проходят люди с этими словами... Отличная позиция. Можно вообще никому не помогать. Как оно, чаще всего, и бывает...
Я опять ввязался в новую авантюру с котенком. Крохотный, где-то двухмесячный пушистик, судя по всему порода - русская голубая. Мальчик. Если кто хочет взять крошечного ласкового мурлыку или хоть знает передержку (срочно!) напишите, а? Из-под машины бедолагу вытащили, он залез под мотор и мы его вытащили только на шиномонтаже. Точнее он сам выпрыгнул, когда машину на подъемнике подняли и слегка разбил себе при этом нижнюю губку. В масле перепачкался, но я его уже отмыл, конечно. В остальном - здоровый, ласковый котик.
По Данте, Стикс - это не только реки, но и огромное, смертельное болото, которое заполняет весь пятый круг ада. Перед Вами не ад, а озеро Натрон (Natron) на севере Танзании и для многих животных это место стало именно тем самым пятым кругом ада.
Если вы не щелочная тилапия (Alcolapia alcalica) - экстремофил обычной рыбы, которые приспособились к суровым условиям - это не самое лучшее место для жизни, да и просто купания. Температуры в озере могут достигать 60 °C, и ее щелочность рН колеблется между 9 и 10.5.
Озеро берет свое название от соды, естественные соединения в основном из карбоната натрия, с небольшим количеством бикарбоната натрия (сода для выпечки) и в придачу ко всему немного вулканического пепла. Животные, которые заходят в воду умирают и со временем насыщаются кальцием и превращаются в что-то наподобие статуй.
Фотограф Ник Брандт, который имеет давние связи с Восточной Африкой, кстати он снял видео для Майкла Джексона "Earth Song" и именно здесь, в 1995 году, регулярно обходит озеро и фотографирует эти "статуи".
«Я не мог остановиться их фотографировать, – признаётся он. – Никто точно не знает, как они погибли, возможно, их сбила с толку идеально-зеркальная поверхность озера и они врезались в неё, как в стекло.
Когда в солёном озере образуются острова, редкие фламинго отваживаются устроить там гнёзда. Чем это заканчивается, демонстрирует второе фото.
via muz4in.net
Чучела этих животных были найдены на озере, а данные позы на фото - постановка фотографа
Глория Стайнем "Если бы у мужчин была менструация"
Как известно, белые люди составляют меньшинство на Земле, и это меньшинство потратило столетия раздумий, чтобы доказать, что белая кожа делает их лучше. Несмотря на массу околонаучных теорий, достоверно известно только то, что белая кожа повышает уязвимость перед ультрафиолетовыми лучами. Рак кожи и ранние морщины – вот и все преимущество. Еще больше столетий было потрачено на то, чтобы доказать, что член делает мужчин лучше женщин, хотя наличие столь уязвимого наружного органа сомнительное преимущество. Теории психоанализа предполагают, что для женщин «естественна» зависть к пенису, хотя способность давать жизнь делает зависть к матке, по крайней менее, более логичной.
читать дальшеЕсли говорить кратко, те, у кого больше власти, неважно кто это и почему так получилось, всегда пытаются найти доказательства, неважно насколько логичные, что у них есть превосходство «от природы». Что же произойдет, если внезапно, магическим образом у мужчин будут менструации, а у женщин нет?
Ответ ясен – менструация сразу же станет достойным зависти и великим признаком настоящей мужественности.
Мужчины будут сравнивать и спорить у кого длиннее и сильнее «критические дни». Мальчики будут праздновать и хвастаться первыми месячными. Разумеется, в культуре будут существовать религиозные обряды специально для этого случая. На худой конец, будут устраивать семейные вечеринки. Будут созданы специальные медицинские институты по решению проблемы дисменореи, в которых будут оказывать помощь мужчинам, чувствующим себя каждый месяц неполноценными.
Средства гигиены будут финансироваться из бюджета и распространяться бесплатно, как часть медицинской страховки. Конечно, состоятельные мужчины будут тратиться на более дорогие марки, подчеркивающие их социальный статус и престиж: «Тампоны Джона Уэйна», «Ударные прокладки Мохаммеда Али», «Эти кровавые холостяцкие деньки» и черные суперпрокладки «Беретта».
Представители армии и церкви будут рассуждать о том, что менструация (от английского слова «men» - мужчины), является доказательством того, что только мужчины могут служить в армии («Разве могут быть настоящими солдатами те, кто не знает ежемесячных испытаний цикла планеты Марс?»), и конечно только мужчины могут быть священниками («Разве сможет женщина отдать свою кровь за грехи верующих?»).
Радикалы и мистики будут склонны говорить о том, что и женщинам нужно воздавать должное. Женщины не хуже мужчин, они просто другие. Из-за отсутствия менструаций женщины от природы хуже контролируют свои эмоции. При этом «нормальные» женщины в «менструальные дела» не лезут и превосходство мужчин признают. Женщина может развивать свою личность, заботясь о мужчине, который так устает от трудов праведных в своем Цикле Просвещения.
От крутых парней на улице можно будет услышать: «Приятель, выглядишь классно, прокладки на три», «Да мужик, я теку». Тему менструации можно будет встретить в фильмах, например, «Счастливые деньки», ну там, где Ричи и Потси пытаются убедить Фонзи, что он остается прежним «крутым Фонзом», даже когда у него наступает задержка на два месяца. Эта же тема будет постоянно упоминаться в новостях, например: «Судья счел, что обвиняемый в изнасиловании невиновен, так как тот действовал под влиянием ПМС».
Женщинам будут внушать, что сексом лучше всего заниматься в «это время месяца». Про лесбиянок будут говорить, что они просто испытывают «страх крови», а значит, боятся самой жизни. В конце концов, все, что каждой из «таких женщин» нужно – это хороший мужчина с обильными и регулярными месячными.
Конечно, мужчины-интеллектуалы предложат наиболее моральные и логические аргументы. Женщины, не знающие, что такое менструальный цикл, страдают от недостатка дисциплины, их жизнь не подчиняется строгому ритму. Из-за этого им не хватает чувства времени и пространства, у них гораздо хуже способности к математике и другим точным наукам. Увы, женщины лишены дара чувствовать циклы луны и космоса, а следовательно, в области философии и религии они никогда не достигнут многого. Могут ли женщины компенсировать свою нечувствительность к ритму вселенной, или отсутствие символической смерти и воскрешения каждый месяц? Наиболее прогрессивные мужчины будут добры: отсутствие прямой связи с вселенной и так заставляет женщин страдать, нужно вести себя с ними снисходительнее.
Как же на это должны будут реагировать женщины? Как и всегда, женщины будут соглашаться со всем: улыбаясь и с мазохизмом. Все эти равные права - просто попытки лишить женщин ежемесячных радостей семейной жизни. А понять эту простую истину женщинам помогут статьи в журналах: «Узнай характер любимого по его циклу», «Наше христианское наследие: кровь мужа – кровь Господа», «Шьем прокладки мужу в подарок».
Феминистки-психоаналитики будут объяснять мужчинам, что им нужно отказаться от своей «кровавой агрессии», а женщинам, что им необходимо преодолеть свою «зависть к месячным». Культурные феминистки будут ратовать за бескровное искусство, а радикальные феминистки будут утверждать, что дискриминация по принципу отсутствия менструации – это лишь одна из форм патриархата («Вампиры – первые борцы за свободу!») Феминистки социалистического направления будут рассуждать о том, что только капитализм мог позволить мужчинам монополизировать менструальную кровь…
На самом деле, если бы у мужчин были менструации, утверждения о том, что месячные дают им превосходство продолжались бы бесконечно…
Не смейте трогать бронзовых солдат! Как больно то, что нет сегодня силы, Чтоб защитила братские могилы От рук, «совком» клеймящих всех подряд! Да эти пацаны – «отцы и деды» – Они не за советский красный флаг – За знамя кровью пОлитой победы Шли на врага, кишки зажав в кулак! Боец, сложивший голову от пули В аду под Курском пятого июля В игре политиканов виноват? Не смейте трогать бронзовых солдат! В той бронзе деток нерожденных души. И перед тем, как памятник разрушить – Ты в бронзовые посмотри глаза: Там деда кровь, там бабушки слеза, А я не понимаю, не приемлю – Могилы разрывать? Наверно, ад Уже давно пришел сюда, на землю. Не смейте трогать бронзовых солдат! – И злость адреналином бьет по вене… Мой дед был в сорок пятом ранен в Вене Чтоб сын его – а значит, мой отец Не стал рабом под сапогом у фрица, Чтоб не горели печи Аушвица, Чтоб небо не горело, наконец… Чтоб снова страшный не настал июнь, А вышло так, что сволочь недобита. Простите, вы, из бронзы и гранита – Вы за живых отдали жизнь свою: За всех – и тех, кто вас ругает тоже. Не за медаль, вождей или парад –
Мы в люди вылезли из панка, и потому не любим ложь. Мы пережили грипп «испанка» и заговор масонских лож. Мы за спиной не прячем фигу, а после залпа бьем стакан. Мы стали первыми индиго – последними из могикан. Мы не застали лет застойных; мы знаем – свет поборет тьму; мы выросли на звездных войнах и добрых фильмах, потому – в конце историй «хэпи-энда» всегда без компромисса ждем. Мы любим старые «нинтендо», а также танцы под дождем. Здесь каждый капельку наследник страны, где зло считалось злом. Мы поколение последних, кто собирал металлолом, бутылки и макулатуру не за бабло, а за «ура». Мы создавали масскультуру, узнав на вкус «Три топора». Мы знаем, той эпохи дети, за что у деда ордена, и что не только в интернете бывает драка и война. Без эмо-пафосной печали мы рвали джинсы /punk not dead/, за это в челюсть получали и не боялись дать в ответ. На горизонте ожидая армады алых парусов, мы, спайдермены и джедаи, не раз расстроили отцов, прервав налаженную схему «семья-работа»... Вот те на, мы можем плюнуть на систему, когда плюет на нас она! ...Смесь гипер-скорости и лени, цинизма-альтруизма смесь... Я знаю, круче поколений еще не появлялось здесь. Мы можем быть собой, мы верим своим предчувствиям и снам... Эпоха закрывает двери. Как ни хотелось бы, но нам детьми не долго оставаться – не поворотишь время вспять. И власть имущие боятся, ведь нам уже за двадцать пять. За нас решать теперь непросто – мы забивать умеем болт! Чем можно испугать, серьезно, того, кто пережил дефолт, братков, три кризиса и смену всего – от веры до страны? Нас не подсадишь на измену, мы лишь себе теперь верны. Что будет дальше – неизвестно, узнаем через много лет. Но то, что будет интересно – поверьте мне, сомнений нет. Кто старше – бытом был затрахан, кто младше – выращен в Сети.
А мы идем вперед без страха, и нам открыты все пути.
Мы уставшие дети города и асфальта, мы давно оборвали с природой любые связи. Невдомек нам, как рыбы на нересте крутят сальто; или как отличают орешника лист от вяза, и в котором часу муравьи закрывают двери, что там кречет на скалах кричит себе без умолку; мы не знаем (не помним?) как трутся носами звери, как о тайной тропе волк расскажет другому волку, как сигналит сове сова про мышей, заухав... Мы же дети асфальта, природа нам не знакома, мы увидим ее на рабочих столах нетбуков, или ночью в усталом сне, что похож на кому. Мы не вносим природу в наш статус и "интересы". Да гори все огнем, лишь бы был интернет быстрее. Нас не трогает в море грязь или рубка леса; запах меда на травах июля давно не греет. Мы в коробках живем и питаемся, чем придется. Мы давно не природа, мы смесь сволочей и свалок.
Но скажи, отчего на закате так сердце рвется, когда алое солнце отсвечивает на скалах? Почему так приятно в разломе меж плит бетонных неожиданно встретить головку чертополоха? Почему вызывают улыбку цветов бутоны, и приходят коты на руки, когда нам плохо?
И порою мне снится -- в тумане, как будто в вате, слышу тихую песню, мелодия мне знакома... И тогда среди ночи я резко сажусь в кровати, и накинув ветровку, один выхожу из дома. Вспомнив нечто забытое, я в электричке еду, после долго иду, звукам ветра в ушах внимая. И в высокой траве, улыбаясь, снимаю кеды. И земля говорит.
У кого не бывало на сердце по сто камней, черных дней у кого не бывало в его судьбе? И звенит тишина, и становится ночь темней, и трясется рука, наливающая себе. И в моменты особых битв-с-собой, утрат, когда горло горит... да, в общем-то, всё горит, когда думаешь – как не откинуться до утра, Он приходит и рядом садится, и говорит, и тихонько так гладит, гладит по волосам: - Ну, давай помогу. - Погоди, - говорю. -- Я сам. В первый раз ли мой поезд катится под уклон? У тебя там молитв неотвеченных миллион. У меня все в порядке: есть водка, а вот стакан, не хватало Тебя беспокоить по пустякам. Там, гляди, у людей – наводнения, спид и рак. Он тогда говорит: – И в кого ты такой дурак? И в кого ты, скажи Мне, упрямый всегда такой? И берет Он стакан мой пробитой Своей рукой, выпивает так просто, как будто там – молоко, и опять говорит: - А ты думаешь, Мне легко – каждый раз тебя видеть над бездною, на краю, где ты «сам» заливаешь мазутом печаль свою? Он сидит в темноте и плачет – как наяву. И ответа не ждет. И я рядом с Ним реву.
Стая в небо бежит – то ли явь, то ли просто снится, Капли крови на морде закрасили шкуру ало... Волчий след на снегу – свежим росчерком на странице: Твоя книга еще не дописана до финала.
Нужно просто бежать, а сдаваться... пожалуй, рано. Иногда даже холод спасает, ты знаешь это? На морозе хотя бы не так кровоточит рана. За морозом всегда наступает тепло и лето...
А на небе заснеженном – серая бездна только. Но над ней выше солнце горит себе, не сгорая. Если хочешь взлететь, то дорогу узнай у волка.
///...если подбираешь бездомных собак и кошек и выпавших из гнезд птенцов, если разжигаешь костры для тех, кто вовсе об этом не просил… Мариам Петросян. "Дом, в котором" ///
Этот сон уже слишком давно не дает покоя. Пахнет дымом костра, пахнет копотью и золой, Меня тянет куда-то. А небо во сне такое – Только прыгнуть в него с разбегу, и вверх, долой…
Я иду меж стволами мертвыми сухостоя, Между прошлым июлем и будущим четвергом. Я давно позабыл, откуда я родом. Кто я, И узнать не могу никого из людей кругом.
А потом прихожу на пустырь у развалин дома, Стены в надписях; окна разбиты: стекло – оскал. Пустота в моих мыслях, но в сердце моем истома, Я как будто нашел то, что долго уже искал.
Пахнет дымом костра. Он горит, освещая снова Двор, которого нет, но который живёт – во сне. В темноте кто-то пишет пылающей веткой слово: Осыпаются буквы горящие по стене.
И за кругом огня слышен шелест лесных растений, И на флейте играет танцующий Крысолов, И ложатся на плечи мне длинные пальцы-тени, И со мной говорят на своем языке-без-слов.
Это сон или явь, или может быть, где-то между, Где миры бесконечны, а стены от слов пестры. Где всегда тебя ждут, и где вечно дают надежду Те, кто ближе всего.
1 Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. 2 Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - все суета! 3 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? 4 Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. 5 Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. 6 Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. 7 Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. 8 Все вещи - в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. 9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. 10 Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас. 11 Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. 12 Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме; 13 и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. 14 Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа! 15 Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. 16 Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания. 17 И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это - томление духа; 18 потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.