Nevermore

[john-dee]

Уровень доброты, чуткости и внимания к окружающим Милорда находится где-то на уровне табуретки. Уровень привязанности к людям – чуть выше плинтуса. Природное оно явление или результат воспитания и жизненного опыта – мне пофиг. Я сам доволен данным явлением, а уж что, зачем и почему – вопрос десятый. Есть всего пара-тройка человек, присутствие которых в моей жизни является залогом моего душевного комфорта, да и то я считаю, что это уже многовато. Выбрасывать из собственных воспоминаний людей – качественно, быстро и навсегда я научился еще лет в семнадцать. Причем выглядит это не так, что вот взял – да забыл, нет, конечно. Это примерно, как если вдруг что-то вспомнишь или тебе напомнят, ты воспринимаешь и ощущаешь это как историю из книги или из чужой жизни. Было, но не с тобой и ощущений никаких не вызывает. Нет, я с удовольствием общаюсь, приятельствовать могу годами, но именно глубокой, сильной привязанности от меня ожидать не приходится и прерывание общения я воспринимаю равнодушно. За всю мою жизнь только с одним человеком у меня не прошел подобный фокус – это мой братик. Мы не общались несколько лет и, скажу я вам, это было то еще удовольствие. К счастью, никто значимый больше в моей жизни не пропадал и это еще раз доказывает правоту моей точки зрения – чем к меньшему количеству человек ты привязан – тем лучше. Уж больно нестабильные существа люди.
Ну, блин, это я так думал. До недавнего времени. Но две смерти несколько изменили мое мнение.
Этой весной умер один человек. Можно сказать, моя родственница не по крови. Старше меня более чем на двадцать лет… можно было бы сказать, что таких людей сейчас не делают, но что-то мне подсказывает, что и в те времена выпуск таких людей был весьма ограничен. Я не буду расписывать, какой это был замечательный, чудесный человек – просто поверьте на слово. Я видел, как она умирала. Я был на похоронах. Но это тоже не говорит ни о чем – я уже успел достаточно человек схоронить за свою жизнь, в том числе и близких родственников. И нет – меня это вообще не цепляло (кроме матери отца, но там другая история, да и я был много моложе).
Говорят, что в горячке боя человек может не почувствовать не только ранения, но даже отрыва конечности. А боль приходит потом. Вот это примерно что-то такое. Мысль о том, что я вновь зайду в тот дом, но никогда, НИКОГДА больше не увижу этого человека, не услышу звука его голоса, не сяду за стол, не поболтаю… Честно, я сам не ожидал, что вот так это буду воспринимать. И это даже не грустно. Это просто жуть какая-то. Да лучше б я сам сдох, ей-ей, мир бы ничего не потерял. В отличии от…
Вторая смерть произошла раньше – весной прошлого года. И, если в первом случае все еще более-менее понятно, то тут вообще как-то все странно.
Наше общение с Крисом можно определить словом «знакомство». Не более. Я даже не помню, когда и при каких обстоятельствах мы познакомились, хотя, скорее всего, это был какой-то Слэшкон. Гораздо более тесно мы общались (и сейчас, порой, общаемся) с Анри. А Крис… Я даже не помню, разговаривали ли мы когда-нибудь тет-а-тет. О его смерти я узнал случайно и позже – из днева Эрл Грея, в сам момент я забросил днев и не заглядывал на ресурс. Но когда я прочел об этом, мне сразу вспомнился один день, который накрепко сассоциирован у меня именно с Крисом и я понятия не имею почему.
Это было 9 мая не помню какого года, в день весеннего Слэшкона. Рано-рано утром, едва начали ходить поезда, я приехал к Крису и Анри, помочь в подготовке. В квартире уже набилось дофига народу… или они были там еще с вечера? Но я не помню никого, даже Анри (хотя он там однозначно был), только, почему-то, Криса. Мы то ли бейджи нарезали, то ли еще что… этого я не помню тоже. Но в один момент я вышел купить какую-то фигню вроде сигарет или воды. На обратном пути я присел на какой-то бетонный, что ли, блок, покурить. Блок стоял посреди уже зеленой лужайки, утро было удивительно теплым, а небо – ярко голубым, с редкими белыми облачками. И еще – вокруг было удивительно тихо. Я успел позвонить двоюродному брату, поздравить его, узнать, где он ждет прохода техники. Потом ко мне придолбался какой-то мужик с целью знакомства и я даже не возмутился, а очень обстоятельно и с удовольствием объяснил ему что такое слэшеры и чем они увлекаются. Мужик отвял, я докурил, пошел обратно… Но я помню ощущение какого-то нерушимого покоя и счастья и чувство… застывшего мгновения. Больше из этого дня, который, я уверен, был замечательным, память не сохранила ничего. Только вот этот момент, о котором я и не вспоминал после. Но, когда я прочел о смерти Криса, я словно бы на мгновение вновь очутился там, а после этот миг, это яркое и счастливое весеннее утро разлетелось в пыль. И я первый раз в жизни очень четко, физически ощутил значение слова nevermore, безжалостное течение времени и разрушающую безнадежность смерти.