Мне повезло, точнее моей семье повезло - и со стороны отца и со стороны матери все родственники с войны вернулись живыми. ВСЕ - а было их немало! Разведвойска, танковые, ВВС, пехота, флот - везде мои родственнички отметились. У одной только бабаки было четверо родных братьев, а уж сколько двоюродных... Прадед (со стороны отца) был самым старшим в семье потому на войну не попапал (работал на родном заводе, воистину во славу русского оружия), а его многочисленные младшенькие где только не побывали!

Вот такая вот везуха. Но я всегда вспоминаю рассказ Марины Влади, как они с Высоцким приехали в деревеню в которой война унесла ВСЕХ мужчин. Ни один не вернулся... ни один. Вспоминаю читать дальшеее же рассказ о человеке, которого принесли (именно принесли) с войны без рук и без ног. Его жена все равно продолжала любить его и ухаживать за ним, но он не хотел жить так и нашел способ покончить с собой. Сколько таких изломанных судеб, сколько людей, угнанных в плен, а если и выживших, то попавших в наши лагеря.

Я вспоминаю книгу "Бабий Яр" (киевлянам это словосочетание скажет о многом), рассказ человека, который еще мальчиком (ему лет 9, если память мне не изменяет) оказался (вернее остался) в оккупированном Киеве и, когда вырос, написал об этом книгу. Причем книга долго была под запретом - он там пишет не только о немцах, но и (в том числе) о голодоморе на Украине и о том как советское правительство, увы, пыталось замолчать трагедию Бабьего Яра, и к каким трагедиям, унесшим сотни людских жизней, это впоследствии, уже в мирное время, привело. Почему замалчивали? Это связано с еврейским вопросом, но на самом деле там расстреляли и похоронили куда как больше русских и украинцев. Вот вступительная статья к книге Кузнецова:



" Все в этой книге -- правда.

Когда я рассказывал эпизоды этой истории разным людям, все в один голос утверждали, что я должен написать книгу. Да и сам я чем больше живу на свете, тем больше убеждаюсь, что обязан это сделать.

Дело в том, что сам я родился и вырос в Киеве, на Куреневке, недалеко от большого оврага, название которого в свое время было известно лишь местным жителям: Бабий Яр.

Как и прочие куреневские места, Бабий Яр был, как это говорится, местом моего детства, местом наших игр и т. п.

Потом сразу, в один день, он стал очень известен.

Два с лишним года он был запретной зоной, с проволокой под высоким напряжением, с лагерем, и на щитах было написано, что по всякому, кто приблизится, открывается огонь.

Однажды я даже побывал там, в конторе, но, правда, не в самом Яре, иначе бы эту книжку не писал.

Мы только слышали пулеметные очереди через равные промежутки: та-та-та, та-та... Я это слышал два года изо дня в день, и это стоит в моих ушах сегодня.

В конце второго года оккупации над оврагом поднялся тяжелый, жирный дым. Он шел оттуда недели три.

Когда немецкие войска были выбиты из Киева и все кончилось, мы с другом, хоть и боялись мин, пошли посмотреть, что же там осталось.

Это был огромный, можно даже сказать, величественный овраг между тремя киевскими районами: Лукьяновкой, Куреневкой и Сырцом. По его дну всегда протекал очень симпатичный ручей. Склоны крутые, обрывистые, иногда просто отвесные. И в Бабьем Яре часто бывали обвалы. Но в общем он выглядел довольно обыкновенно; там есть еще соседний Репьяхов Яр, такой же, и другие, их много там.

С одной стороны оврага на другую перебирался оборванный дед с торбой, и по тому, как уверенно он шел, мы поняли, что он ходит здесь уже не первый раз.

- Дед! - спросил я. - Евреев тут стреляли или дальше?

Дед резко остановился, оглядел меня с ног до головы и сказал:

- А сколько тут русских положено, а украинцев, а всех наций?

И ушел.

Мы знали этот ручей как свои пять пальцев, мы в детстве запруживали его, устраивая "гатки", и купались.

В нем был хороший крупнозернистый песок, но сейчас он был весь почему-то усыпан белыми камешками.

Я нагнулся и поднял один, чтобы рассмотреть, Это был обгоревший кусочек кости величиной с ноготь, с одной стороны белый, с другой - черный. Ручей вымывал их откуда-то и нес. Из этого мы заключили, что евреев, русских, украинцев и людей других наций стреляли выше.

И так мы долго шли по этим косточкам, пока не пришли к самому началу оврага, и ручей исчез, он вытекал многими источниками из-под песчаных пластов, отсюда-то он и вымывал

кости.

Овраг здесь стал узким, разветвлялся на несколько голов, и в одном месте песок стал серым. Вдруг мы поняли, что идем по человеческому пеплу.

Рядом, тут, размытый дождями, обрушился слой песка, из-под него выглядывал гранитный тесаный выступ - и слой угля. Толщина этого угольного пласта была примерно четверть метра.

На склоне паслись козы, в трое мальчишек-пастушков, лет по восьми, усердно долбили молотками уголь и размельчали его на гранитном выступе.

Мы подошли, Уголь был зернистый, бурого оттенка, так примерно, как если бы паровозную золу смешать со столярным клеем.

- Что вы делаете? - спросил я.

- А вот! - Один из них достал из кармана кусочки чего-то блестящего и грязного и подбросил на ладони.

Это были полусплавившиеся золотые кольца и еще что-то.

Они добывали золото.

Мы походили вокруг, нашли много целых костей, свежий, еще сырой череп и снова куски черной золы среди серых песков.

Я подобрал один кусок, килограмма два весом, унес с собой и сохранил. Это зола от многих людей, в ней все перемешалось - так сказать, интернациональная зола.

Уже тогда у меня была мысль, что надо бы об этом рассказать, с самого начала, как это было на самом деле, ничего не пропуская и ничего не вымышляя.

Вот это я делаю, потому что чувствую, обязан это сделать, потому что, как говорено в "Тиле Уленшпигеле", пепел Клааса стучит в мое сердце.

Таким образом, слово "документ", проставленное в подзаголовке этого романа, означает, что здесь мною приводятся только подлинные факты и документы и что ни малейшего литературного домысла, то есть того, как это "могло быть" или "должно было быть", здесь нет."



Вот ссылка на книгу (правда я не читал и не знаю - здесь дается урезанный "от цензурированный" вариант, или полный, который довелось с самого начала прочитать мне).



http://lib.ru/PROZA/KUZNECOW_A/babiyar.txt



А еще был двухсерийный фильм - "Обыкновенный фашизм" и книга "СС в действии, документы о преступлениях СС" - только документы и их переводы. И еще фоторграфии... Документальные. Вещи из человеческой кожи, горы одежды в концлагерях, штабеля (!) трупов, люди - живые скелеты, рассказы (протоколы допросов) об эксперементах, проводимых над людьми и фотографии этих людей и "рабочего материала". Сувениры, которые любили преподносить ССовцы - например - сушеные (точнее специальным способом препарированные) человеческие головы.



От этого всего освободили нас советские солдаты. Жизнями, судьбами своими. Не дай нам бог забыть этот Подвиг. Будем помнить и их и тех, кто работал в тылу, обеспечивая жизнедеятельность нашей армии. Я бы пожелал всем нам - и своему и последующему поколению - никогда не забывать о том, что было, ибо если мы забудем - это повторится! А тем кто сражался и тем кто работал в тылу - пусть никогда больше грязные языки и грязные руки не коснуться Вашего Подвига! Вечная Память ушедшим, здравия и счастья живым!



(За фотку спасибо Джениусу, у него взял с днева.)