В общем это про меня. Почти. С небольшими изменениями.

128. СОНЕТ
Я верно болен: на сердце туман,
Мне скучно все, и люди, и рассказы,
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган.
Мне чудится (и это не обман),
Мой предок был татарин косоглазый,
Свирепый гунн... я веяньем заразы,
Через века дошедшей, обуян.
Молчу, томлюсь., и отступают стены -
Вот океан весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,
И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами,
Мы дрались там... Ах, да! я был убит.

А изменения такого рода

читать дальшеКАПИТАНЫ (ЦЕЛИКОМ)
I

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,

Чья не пылью затерянных хартий, —
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса,
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?

II

Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется — в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица…
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!

III

Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.

Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.

Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.

Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости
Амулет зажать в полу,
Вы проигрывая в кости
На затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.

IV

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется — другою.

Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря —

О том, что где-то есть окраина —
Туда, за тропик Козерога! —
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.


Как я люблю Гумилева!

129. ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ
В узких вазах томленье умирающих лилий.
Запад был меднокрасный. Вечер был голубой.
О Леконте де Лиле мы с тобой говорили,
О холодном поэте мы грустили с тобой.
Мы не раз открывали шелковистые томы
И читали спокойно и шептали: не тот!
Но тогда нам сверкнули все слова, все истомы,
Как кочевницы звезды, что восходят раз в год.
Так певучи и странны, в наших душах воскресли
Рифмы древнего солнца, мир нежданно-большой,
И сквозь сумрак вечерний запрокинутый в кресле
Резкий профиль креола с лебединой душой.

Какие волшебные стихи...

126. КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну.
Она любила свои мечтанья,
Беседку в чаще камыша,
Старух гадальщиц, и их гаданья,
И все, что не любил паша.
Отец печален, но понимает
И шепчет мужу: "что ж, пора?"
Но глаз упрямых не поднимает,
Мечтает младшая сестра:
- Так много, много в глухих заливах
Лежит любовников других,
Сплетенных, томных и молчаливых...
Какое счастье быть средь них!


123. ОТРЫВОК
Христос сказал: убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвездные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных...
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живем и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым - великий Вольфганг Гете
И Байрон - площадным шутом... о ужас!




Музы, рыдать перестаньте,
Грусть вашу в песнях излейте,
Спойте мне песню о Данте
Или сыграйте на флейте.

Дальше, докучные фавны,
Музыки нет в вашем кличе!
Знаете ль вы, что недавно
Бросила рай Беатриче,

Странная белая роза
В тихой вечерней прохладе…
Что это? Снова угроза
Или мольба о пощаде?

Жил беспокойный художник.
В мире лукавых обличий —
Грешник, развратник, безбожник,
Но он любил Беатриче.

Тайные думы поэта
В сердце его прихотливом
Стали потоками света,
Стали шумящим приливом.

Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте,
Спойте мне песню о Данте
И Габриеле Россетти.

КАМЕНЬ

Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень...
Не думай, то не светляки!

Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей,
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.

Он вышел черный, вышел страшный
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.

Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.

И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его увидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.

Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз.
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.

Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.

И ты застонешь в изумленье,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск твоих костей.

Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом,
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.

И миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.



Отвечай мне, картонажный мастер…

Отвечай мне, картонажный мастер,
Что ты думал, делая альбом
Для стихов о самой нежной страсти
Толщиною в настоящий том?

Картонажный мастер, глупый, глупый,
Видишь, кончилась моя страда,
Губы милой были слишком скупы,
Сердце не дрожало никогда.

Страсть пропела песней лебединой,
Никогда ей не запеть опять,
Так же как и женщине с мужчиной
Никогда друг друга не понять.

Но поет мне голос настоящий,
Голос жизни близкой для меня,
Звонкий, словно водопад гремящий,
Словно гул растущего огня:

«В этом мире есть большие звезды,
В этом мире есть моря и горы,
Здесь любила Беатриче Данта,
Здесь ахейцы разорили Трою!
Если ты теперь же не забудешь
Девушку с огромными глазами,
Девушку с искусными речами,
Девушку, которой ты не нужен,
То и жить ты, значит, не достоин».

Он поклялся в стpогом хpаме
Пеpед статуей Мадонны,
Что он будет веpен даме,
Той, чьи взоpы непpеклонны.

И забыл о тайном бpаке,
Всюду ласки pасточая,
Hочью был заpезан в дpаке
И пpишел к пpеддвеpьям pая.

"Ты ль в моем не клялся хpаме, -
Пpозвучала pечь Мадонны, -
Что ты будешь веpен даме,
Той, чьи взоpы непpеклонны?

Отойди, не эти жатвы
Собиpает Цаpь Всевышний,
Кто наpушил слово клятвы,
В Цаpстве Божием тот лишний".

Hо, печальный и упpямый,
Он пpипал к ногам Мадонны:
"Я нигде не встpетил дамы,
Той, чьи взоpы непpеклонны".


ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ
Его глаза - подземные озёра,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.

Его уста - пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом;
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.

И руки - бледный мрамор полнолуний.
В них ужасы неснятого проклятья.
Они ласкали девушек-колдуний
И ведали кровавые распятья.

Ему в веках достался странный жребий -
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может, как родился он, - на небе
Кровавая растаяла комета.

В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.

Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать... плакать больше он не может.

ПОКОРНОСТЬ
Только усталый достоин молиться богам,
Только влюблённый - ступать по весенним лугам!

На небе звёзды, и тихая грусть на земле,
Тихое "пусть" прозвучало и тает во мгле.

Это - покорность! Приди и склонись надо мной,
Бледная дева под траурно чёрной фатой!

Край мой печален, затерян в болотной глуши,
Нету прекраснее края для скорбной души.

Вон порыжевшие кочки и мокрый овраг,
Я для него отрекаюсь от призрачных благ.

Что я: влюблён или просто смертельно устал?
Так хорошо, что мой взор, наконец, отблистал!

Тихо смотрю, как степная колышется зыбь,
Тихо внимаю, как плачет болотная выпь.

ЖЕСТОКОЙ
"Пленительная, злая, неужели
Для вас смешно святое слово: друг?
Вам хочется на вашем лунном теле
Следить касанья только женских рук,

Прикосновенья губ стыдливо-страстных
И взгляды глаз нетребующих, да?
Ужели до сих пор в местах неясных
Вас детский смех не мучил никогда?

Любовь мужчины - пламень Прометея,
И требует, и, требуя, дарит,
Пред ней душа, волнуясь и слабея,
Как красный куст, горит и говорит.

Я вас люблю, забудьте сны!" - В молчаньи
Она, чуть дрогнув, веки подняла,
И я услышал звонких лир бряцанье
И громовые клёкоты орла.

Орёл Сафо у белого утёса
Торжественно парил, и красота
Бестенных виноградников Лесбоса
Замкнула богохульные уста.

ЕВА ИЛИ ЛИЛИТ
Ты не знаешь сказанья о деве Лилит,
С кем был счастлив в раю первозданном Адам,
Но ты все ж из немногих, чье сердце болит
По душе окрыленной и вольным садам.

Ты об Еве слыхала, конечно, не раз,
О праматери Еве, хранящей очаг,
Но с какой-то тревогой... И этот рассказ
Для тебя был смешное безумье и мрак.

У Лилит - недоступных созвездий венец,
В ее странах алмазные солнца цветут;
А у Евы - и дети, и стадо овец,
В огороде картофель и в доме уют.

Ты еще не узнала себя самое.
Ева ты иль Лилит? О, когда он придет,
Тот, кто робкое жадное сердце твое
Без дорог унесет в зачарованный грот?

Он умеет блуждать под уступами гор
И умеет спускаться на дно пропастей,
Не цветок его сердце, оно - метеор,
И в душе его звездно от дум и страстей.

Если надо, он царство тебе покорит,
Если надо, пойдет с воровскою сумой,
Но всегда и повсюду - от Евы Лилит -
Он тебя сохранит от тебя же самой.




Мрачный всадник примчался на черном коне,
Он закутан был в бархатный плащ
Его взор был ужасен, как город в огне,
И как молния ночью, блестящ.

Его кудри как змеи вились по плечам,
Его голос был песней огня и земли,
Он балладу пропел молодым королям,
И балладе внимали, смутясь, короли.

* * *

"Пять могучих коней мне дарил Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Я увидел бездонность подземных пещер
И роскошных долин молодое лицо.

"Принесли мне вина - струевого огня
Фея гор и властительно-пурпурный Гном,
Я увидел, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

"И я понял восторг созидаемых дней,
Расцветающий гимн мирового жреца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

"Там, на высях сознанья - безумье и снег.
Но восторг мой прожег голубой небосклон,
Я на выси сознанья направил свой бег
И увидел там деву, больную, как сон.

"Ее голос был тихим дрожаньем струны,
В ее взорах сплетались ответ и вопрос,
И я отдал кольцо этой деве Луны
За неверный оттенок разбросанных кос.

"И смеясь надо мной, презирая меня,
Мои взоры одел Люцифер в полутьму,
Люцифер подарил мне шестого коня
И Отчаянье было названье ему".

НЕОРОМАНТИЧЕСКАЯ СКАЗКА
Над высокою горою
Поднимались башни замка,
Окруженного рекою,
Как причудливою рамкой.

Жили в нем согласной парой
Принц, на днях еще из детской,
С ним всезнающий, и старый,
И напыщенный дворецкий.

В зале Гордых Восклицаний
Много копий и арканов,
Чтоб охотиться на ланей
И рыкающих кабанов.

Вид принявши молодецкий,
Принц несется на охоту,
Но за ним бежит дворецкий
И кричит, прогнав дремоту:

"За пределами Веледа
Есть заклятые дороги,
Там я видел людоеда
На огромном носороге.

Кровожадный, ликом темный,
Он бросает злые взоры,
Носорог его огромный
Потрясает ревом горы".

Принц не слушает и мчится,
Белый панцырь так и блещет,
Сокол, царственная птица,
На руке его трепещет.

Вдруг... жилище людоеда -
Скал угрюмые уступы,
И, трофей его победы,
Полусъеденные трупы.

И, как сны необычайны,
Пестрокожие удавы...
Но дворецкий знает тайны,
Жжет магические травы.

Не успел алтарь остынуть,
Людоед уже встревожен,
Не пытается он вынуть
Меч испытанный из ножен.

На душе тяжелый ужас,
Непонятная тревога,
И трубит он в рог, натужась,
Вызывает носорога.

Но он скоро рог оставит:
Друг его в лесистом мраке,
Где его упорно травят
Быстроногие собаки.

Юный принц вошел нечаян
В этот дом глухих рыданий,
И испуганный хозяин
Очутился на аркане.

Людоеда посадили
Одного с его тоскою
В башню мрака, башню пыли,
За высокою стеною.

Говорят, он стал добрее,
Проходящим строит глазки
И о том, как пляшут феи,
Сочиняет детям сказки.


* * *
Я вежлив с жизнью современной,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит ее, надменную,
Моя единая отрада.

Победа, подвиг, слава — бледные
Слова. затерянные ныне,
Гремят в душе, как громы медные,
Как голос Господа в пустыне.

Всегда ненужно и непрошено
В мой дом спокойствие входило;
Я клялся быть стрелою, брошенной
Рукой Немврода иль Ахилла.

Но нет, я не герой трагический,
Я ироничнее и суше.
Я злюсь, как идол металлический
среди фарфоровых игрушек.

Он помнит головы курчавые,
Склоненные к его подножью,
Жрецов молитвы величавые,
Грозу в лесах, объятых дрожью.

И видит, горестно смеющийся,
Всегда недвижные качели.
Где даме с грудью выдающейся
Пастух играет на свирели.


Я могу перечитывать его стихи до бесконечности...

Ну, раз пошла такая пьянка... Нашел на меня "картиночный стих".

читать дальше

читать дальше

Слэш

читать дальше

читать дальше

читать дальше

читать дальше

читать дальше

читать дальше

Молодой священник, только закончивший обучение, приходит в церковь. Ему поп говорит:
- Иди читай проповедь! Тот идёт, боится, в первый раз все-таки. Другой поп его пожалел и говорит:
- Сын мой, сходи за алтарь, остаканься, и смело иди читать, всё получится.
Ну тот сходил, остаканился. С утра просыпается - башка квадратная, весь перекошенный, перегаром несёт. Подходит к попу:
- Святой отец, ну, как я вчера отчитал?
- Ну, вобщем-то ничего, но были некоторые неточности...
- Вы хоть скажите какие, чтобы я не повторялся...
- Ну, ладно... Только я тебе сказал остаканиться, а не ографиниться, к алтарю выходят на двух ногах, а не на четырёх, рясу в трусы не заправляют, кадилом махают вперёд-назад, а не над головой, распятием по столу стучать не надо, у нас - прихожане, а не чуваки... Христа распяли евреи, а не менты, в священном писании кроме Божьей Матери никакой другой не упоминается, нужно говорить не "п**дец тебе, грешник", а "Господь вам всё простит", было 12 Аппостолов, а не 12 опеZдылов, по окончании службы надо отпускать с миром, а не посылать на х*й, заканчивается молитва "Аминь", а не "П**дец", требник - это книга, а не подстаканник, мантия образа Иисуса Христа - это не скатерть, не нужно называть Нашего Спасителя Иисуса Христа и его апостолов "Иисусом со своей шайкой-лейкой", Давид убил Голиафа, а не "замочил", не нужно называть Иуду "сраным ублюдком", не нужно говорить про Папу: "Наш римский шеф", Иуда продал Иисуса в Синедрионе, а не "в одном злачном местечке", продал он его за 30 монет, а не за "тридцатник", Отец, Сын и Святой Дух - это не "Папаня, Сынок и Призрак". И последнее, самое главное - меня не нужно называть "трансвеститом в красной юбке!!!"

Бессовестно увел у vivianne_undo. На самом деле картинку где-то уже встречал, но благополучно про...терял.



Эльфы... моя первая и вечная любовь.



Араси, Волшебница, я тебя обожаю!

1. Никогда не ходите без документа в руках. Люди с документами в руках выглядят как напряженно работающие работники, которые направляются на важную встречу. Люди с пустыми руками выглядят так, как будто собираются в кафе. Люди с газетой в руках выглядят как направляющиеся в туалет. Кроме этого, обязательно тащите с собой кучу всяких бумаг, когда идёте вечером домой, создавая таким образом впечатление, что вы работаете больше, чем на самом деле.

читать дальше2. Используйте компьютер, чтобы выглядеть занятым. Каждый раз, когда вы используете компьютер, это выглядит как «работа» для случайного наблюдателя. Вы можете отправлять и получать личную электронную почту, в общем делать всё что угодно, что даже отдалённо не связано с работой. Это не совсем те социальные преимущества, о которых хотели бы сказать сторонники компьютерной революции, но и эти тоже не плохи. Если вас заловит бос — а он вас обязательно заловит — ваша лучшая защита — заявить, что вы изучаете новое программное обеспечение, и таким образом экономите деньги, которые пришлось бы потратить на ваше обучение.

3. Бардак на столе. Высшее руководство может уходить, оставляя стол пустым. Для всех же остальных это будет выглядеть так, как будто мы работаем недостаточно напряженно. Соорудите груды документов вокруг своего рабочего места. Для наблюдателя прошлогодняя работа выглядит так же как и текущая, значение имеет только объем. Нагромоздите их в ширь и ввысь. Если к вам должен кто-то прийти, заройте документ, который вам понадобится, в середину кучи и ищите его, когда посетитель пришел.

4. Автоответчик. Никогда не отвечайте на телефонные звонки, если у вас есть автоответчик. Люди вам звонят не для того, чтобы дать вам что-то за ничего — они звонят потому, что хотят чтобы ВЫ делали работу для НИХ. Так жить нельзя. Пропускайте все звонки через автоответчик. Если кто-то оставляет сообщение для вас и оно угрожает работой, ответьте на него во время обеденного перерыва, когда вы знаете, что человека нет на месте — это создает впечатление о вас как о человеке очень ответственном и добросовестном.

5. Выглядеть нервным и раздраженным. Необходимо стараться постоянно выглядеть нервным и раздраженным, чтобы у боссов создалось впечатление, что вы все время заняты.

6. Уходите с работы поздно. Всегда уходите с работы поздно, особенно если босс еще на месте. Вы можете читать журналы и книги, на чтение которых всегда не хватало времени допоздна, перед тем как уйти. Убедитесь в том, что ваш путь к выходу пролегает мимо дверей босса. Отправляйте важные сообщения в нерабочее время (21:35, 7:05 и т.п.) и во время государственных праздников.

7. Креативное вздыхание. Громко вздыхайте, когда вокруг много народа, чтобы произвести впечатление, что вы находитесь под ужасным давлением.

8. Штабельная стратегия. Недостаточно взгромоздить много документов на столе. Сложите на полу побольше книг (лучше всего подходят толстые компьютерные пособия).

9. Построение словаря. Просмотрите парочку компьютерных журналов и заучите жаргонные словечки и названия новых продуктов. Свободно пользуйтесь ими в разговорах с боссами. Помните: не обязательно, чтобы они вас понимали, но звучать это будет впечатляюще.

10. НЕ ПОШЛИТЕ ЭТО БОССУ ПО ОШИБКЕ!!!

Отсюда www.diary.ru/~the-cheerful-robot/?comments&post...

Автор - Dio Eraclea

Это было не в прошлом, это было не с нами.
Это песней парило, в это верилось снами.
Вне придуманной сказки мы убого-неброски,
В наши тридцать без малого - просто подростки.

Нам весна - без сезона, по сезону - ботинки.
В город августов наших не летят паутинки.
В город всех сентябрей мало золота платят.
В октябре нам тепла, понимаешь, не хватит.

Впрочем, бойся, дрожи, наступает веселье:
Луж цветных витражи, утра злое похмелье.
Этот город уже похоронен рассветом.
Мы на том рубеже, где прощаются с летом.

Вот и все. Сберегай то тепло, что осталось.
Если хочешь - ругай сам себя за усталость.
Я уже не с тобой. И иллюзий не надо:
Их не два - только мой след на дне снегопада...

Долго и с удовольствием ржал. Да-да, как конь...
Господи и эту хрень издают... а кто-то ее покупает и читает...

www.bg.ru/article/6728/

Отрезанные головы раскатывались по улицам города... а Булгаков, небось, со скоростью света вертелся в своем гробу... Хех.
Если на стене висит ружье в городе есть трамвай, он обязательно кого-то переедет. Нет, ну какие мы все банальные, просто жуть! Правда присобачить под это дело еще и Древний Египет... (Довольно мурлычет под нос "Утекай! В подворотне нас ждет маньяк...")

Из дневника Белейшей Мыши.

"С наступлением холодов кот начал все больше времени проводить в доме, куда его не могли заманить все предыдущие месяцы.

В три часа ночи требовательный мяв - выпускайте!
В шесть часов утра требовательный мяв - впускайте!

Кто-то как-то указал "бедному котику" дорогу на кресло хозяина.
Кот совершенно твердо решил, что это - его кресло.
Хозяин - человек мало сентиментальный и к кошкам, скорее, равнодушный (он больше собак любит). Когда видит в своем кресле кота - вздыхает и садится на что-нибудь еще. Если хозяину удается занять кресло раньше кота, кот подходит, смотрит удивленно: "не понял!", вздыхает - и ложится куда-нибудь еще. Взгляд - крайне укоризненный и недовольный. Хозяин вздыхает и ... ну, вы поняли.

В общем, Василий выстроил окрестных котов и принялся за хозяев."

www.diary.ru/~mouseburrow/?comments&postid=3504...

Совсем я про игру забыл! Хорошо, что хоть перс уже готов был. Фух! Еле успел... но успел. Пора выздоравливать. (Ага, ага. Ща каааак прикажуууууу...)